Серия крупнейших терактов в истории США произошла 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. В тот день весь мир замер у экранов телевизоров, транслировавших атаку террористов на здания Всемирного торгового центра и Пентагона. Трагедия унесла жизни 2977 человек, граждан 92 государств; свыше 6000 были ранены. Ответственность за теракты взяла на себя группировка «Аль-Каида».
Террористы-смертники захватили четыре самолета, два из которых врезались в башни-близнецы, которые были полностью разрушены. Третий самолет нанес удар, врезавшись в западное крыло Пентагона в Вашингтоне, где в то время шел ремонт и по счастливой случайности удалось избежать массовых жертв. В четвертом «Боинге» пассажирам и экипажу удалось оказать сопротивление террористам, и самолет рухнул в безлюдном месте в штате Пенсильвания.
В этом году, как и во все предыдущие, сотни выживших и родственники погибших собрались в Нью-Йорке на месте трагедии. В память о жертвах ровно в 8 часов 46 минут, когда в северную башню комплекса врезался первый угнанный террористами самолет, президент Дональд Трамп объявил минуту молчания. «Это был день, наполненный страданием, ужасом, печалью и праведным гневом», – сказал президент.
«У нас сегодня День памяти! Я там был!» – написал Игорь Игольников, который живет в США с 1996 года, на своей странице в Facebook 11 сентября 2019 года. Мы решили узнать историю из первых уст. Вот что рассказал Игорь: «Мы с женой и сыном тогда жили в Нью-Йорке, я работал в лимузинной компании и учился на брокера на Уолл-стрит. Наша школа располагалась на Бродвее, д. 11, это в двух кварталах от башен-близнецов на Манхэттене. Там рядом есть прекрасный парк с выходом на Гудзон – мне нравилось там гулять, я очень люблю даунтаун. Это одно из моих любимых мест в Нью-Йорке. Так совпало, что в тот день у меня был выходной, поэтому утром около 9 часов я уже гулял в парке. Стояла прекрасная солнечная погода.
Когда первый самолет врезался в северную башню, я услышал страшный звук от взрыва и увидел огненный отблеск пламени. Люди вокруг, как обычно, спешили на работу, но взрыв и запах гари от вспыхнувшего пожара многих заставил остановиться – все были шокированы и не понимали, что происходит. Сначала никто даже представить не мог, что это террористический акт, предполагали, что это несчастный случай. Я смотрел на небо – оно было совершенно чистым, потом я прокручивал в голове всю эту ситуацию и не мог понять, почему в небе не было ни одного самолета или вертолета, почему не сработала система противовоздушной обороны. Я шел по Бродвею и увидел, как люди бегут мимо старинной церкви. И я тоже повернул назад вместе с остальными.
Через 15 минут второй самолет врезался в южную башню, пламя было видно издалека, а в воздухе чувствовался едкий дым. И только тогда в небо стали подыматься вертолеты, раздались звуки сирен скорой помощи, пожарных и полиции, люди начали осознавать: случилось что-то ужасное. В голове мелькали мысли: «Что происходит? Может, это война?! Этого не может быть! Это какая-то ошибка!»
Началась паника. Люди бежали, задыхались, падали, потом вставали и снова бежали или шли. Никто не знал, чего ожидать. Я начал уставать и перешел на шаг. Проходя мимо одного из кафе, я услышал, как его владелец сказал, что по ТВ показали, что самолет врезался в северную башню Торгового центра, и что это атака, а не случайность. Паника нарастала, на улицах образовались пробки, так как по радио тоже передавали сообщения о теракте и многие машины старались уехать подальше от ВТЦ. Я уже был на довольно приличном расстоянии от места трагедии, но казалось, что это рядом.
Когда здание южной башни обрушилось, а произошло это примерно час спустя после первой атаки, все вокруг покрылось пылью и стало очень тяжело дышать. Я видел людей, которые падали в обморок, у многих не было сил бежать. Меня охватил какой-то животный страх, я не понимал, что делать, куда идти. Помню, я что-то говорил эмоционально по-русски, и таксист, стоявший в пробке (кажется, он был родом из Ташкента), услышав русскую речь, буквально затащил меня в свою машину со словами: «Послушай, что говорят по радио». Это была русская радиостанция в Нью-Йорке, и я даже запомнил имя ведущего: Олег Фриш и его соведущий Виктор связались в эфире со специалистом по взрывам и обсуждали происходящее. Версий было множество…
В тот страшный день я, поговорив с таксистом, который продолжал стоять в пробке, решил идти пешком в сторону моста Вашингтона, надеясь добраться до дома. Паника сменилась осознанием происходящего: люди старались подбадривать друг друга, чем-то помочь, было какое-то чувство единения и братства. Я видел, как из кафе и магазинов выносили воду и раздавали всем, кто хотел пить, стулья, чтобы усадить тех, кто устал, помогали оказывать помощь людям, которым становилось плохо. Я видел много полицейских и машин скорой помощи. Все это было похоже на страшный сон, а осознание реальности пришло позже.
Я понимал, что дома волнуются, надо сообщить жене, что со мной все в порядке, но не было связи (сотовая связь появилась только на третий день). Когда мне удалось добраться до дома и рассказать жене и сыну все, что произошло со мной в тот день, я наконец-то почувствовал себя в безопасности. Хотя чувство тревоги не покидало меня еще долгое время. Мне хотелось чем-то помочь, потому что по ТВ говорили о большом количестве погибших и раненых. Тогда мне пришла в голову мысль, что, возможно, в госпитале, расположенном недалеко от дома, понадобится кровь для пострадавших. Я поехал туда, но мне сказали, что многие люди уже сдали кровь и ее достаточно.
Я все время думал о своем знакомом Аркадии, который работал финансовым консультантом на 82-м этаже в одной из башен-близнецов. Жив ли он? Через несколько дней я узнал, что он находится в госпитале. В тот день он застрял в пробке и опоздал на работу – это его и спасло, а все его коллеги из офиса погибли. Взрыв застал его у лифта, и ему не удалось подняться в офис. От переживаний у Аркадия случился инфаркт миокарда, и он провел в госпитале много месяцев, долго восстанавливался. Каждый раз 11 сентября я всегда о нем вспоминаю. Когда я переехал в Сарасоту, связь с ним потерялась, надеюсь, он жив-здоров.
Две недели спустя мы с женой решились поехать на место трагедии и увидели ужасные разрушения. Это было жуткое зрелище – груды бетона вместо красивых зданий. Обломки небоскребов зацепили и соседние дома, их потом снесли – они не подлежали восстановлению. Вся эта территория была огорожена забором, вокруг которого стояли люди, у некоторых из них были фотографии погибших, многие плакали, кто-то молился… Горели свечи, лежали цветы, было много детских игрушек. Находясь на месте трагедии, я почувствовал голоса погибших людей, которые просят об отмщении… Казалось, их неприкаянные души взывают о помощи. Это было очень тягостное чувство. До сих пор становится жутко, когда вспоминаю об этом. Мы пробыли там около часа, предлагали свою помощь как волонтеры. Нам посоветовали обратиться в Красный Крест и службу спасения, что мы и сделали. Чтобы ликвидировать последствия обрушения, десятки тысяч человек – пожарных, полицейских, строителей расчищали завалы в течение 10 месяцев. Прошло 18 лет, выросло целое поколение, но забыть этот день невозможно! Некоторые моменты помню так, как будто это было вчера. Вечная память жертвам трагедии! Подобное никогда не должно больше повториться! God bless America»!
Сегодня на месте башен-близнецов зияют две черные мраморные дыры-воронки, в которые падают тонны воды. По краям водопадов выгравированы имена всех погибших во время теракта. Это место называют Ground Zero – «нулевая отметка».
Валерия Мирошниченко
Фото из архива Florida & Us и открытых источников